Намерения добросовестного Уайта не изменились; на его лице не отразилось ничего из того, что Киннисон думал о столь бессердечной речи. Киннисон хорошо знал, что превращает человека в космическую вошь. Он сам когда-то был метеорным старателем и помнил, как подавляющие глубины космоса, постоянные опасности, лишения, одиночество и неудачи действуют на неприспособленный мозг. Там выживают только сильные, а более слабые погибают или становятся развалинами, вызывающими жалость. Тем не менее Киннисон спросил бармена:
— Где Эдди сейчас?
— Вон он, в углу. Между прочим, очень скоро у него начнется очередной припадок.
Эдди — жалкая пародия на человека — охотно принял приглашение и с жадностью сделал глоток предложенного ему вина. Затем, как будто вино спустило курок, его изломанное тело напряглось, черты лица исказились.
— Орлокоты! — закричал он; глаза Эдди округлились, дыхание вырывалось резкими толчками. — Банды орлокотов! Тысячи! Они разрывают меня на куски! И линзмен! Ату их! — раздались нечленораздельные вопли, и он упал на пол. Катаясь в конвульсиях, Эдди тщетно пытался закрыть своими похожими на клешни руками одновременно глаза, нос, рот и горло.
Необращая внимания на столпившихся зрителей, Киннисон вошел в лежащий перед ним беспомощный разум. Мысленно он изучил всю открывшуюся ему необычную картину. Пока Уайт деловито строчил в блокноте, он послал мысль к далекой Кловии.
— Клифф! Я в «Гавани Джека», взял данные Эдди. Что вы с Конклином поняли из них? Ты согласен, что этот линзмен — загадка?
— Определенно. Все остальное — несущественный космический мусор. Тот факт, что не существует — не может существовать — такого линзмена, как воображает Эдди, делает его, по нашему мнению, тоже пустым местом. Мы позвали тебя на всякий случай — извини, что подняли ложную тревогу.
— Мог бы и не извиняться, — мысль Киннисона была такой мрачной, какой Клиффорд Мейтланд никогда не чувствовал. — Эдди — не обычная космическая вошь. Видишь ли, я знаю одну вещь, о которой не знаете вы с Конклином. Ты заметил, что в его памяти сохранился образ женщины?
— Да, вспоминаю, поскольку ты упомянул о ней. Но я видел ее слишком смутно, на большом расстоянии. Ты ведь знаешь, что большинство космонавтов постоянно думают о женщине или даже о нескольких сразу.
— Возможно, ты был бы прав, но только это не просто женщина, а лирейнианка.
— ЛИРЕЙНИАНКА! — прервал Мейтланд. Киннисон чувствовал, как бушует разум его помощника. — Тогда все усложняется… Но как, ради пурпурного ада Палейна, Эдди мог попасть на Лирейн, а если он там был, то как выбрался оттуда живым?
— Не знаю, Клифф, — разум Киннисона тоже работал быстро. — Но я еще не кончил. Кроме всего прочего, я знаю ее лично — она тот менеджер из аэропорта, которая пыталась убить меня, когда я был на Лирейне II.
— Хм-м-м, — Мейтланд попытался осмыслить услышанное, но у него ничего не получилось. — Похоже, что тогда и линзмен реален — по меньшей мере, достаточно реален, чтобы провести расследование, — и мне тоже страшно подумать о том, что может сделать свихнувшийся Носитель Линзы. Вероятно, ты займешься им?
— Конечно. По крайней мере помогу. Может, найдутся люди, более квалифицированные, чем я. Спасибо, Клифф. Чистого эфира.
Затем Киннисон вызвал жену и после короткого и теплого приветствия рассказал ей обо всем.
— Видишь, дорогая, — закончил он, — твое желание начинает сбываться. Я не смог бы держать тебя в стороне, даже если бы хотел. Так что проверь, как там девочки, надень свою Линзу, засучи рукава и приступай к работе.
— Ладно, — Кларисса засмеялась, и ее радость наполнила его мозг. — Спасибо, дорогой.
Только тогда Кимболл Киннисон, мастер-терапевт, обратил внимание на человека, корчившегося на полу. Но когда Уайт закрыл свой блокнот и ушел, Эдди постепенно расслабился. Через некоторое время, достаточно длительное, чтобы излечение не связывалось с мнимым автором космических опер, припадки прекратились. Более того, Эдди вернулся в космос к своей профессии метеорного старателя.
Линзмены платили свои долги — даже насекомым и червям.
Глава 9
ЭРАЙЗИАНСКОЕ ОБУЧЕНИЕ
Приключение в гиперпространственной трубе многому научило Кэтрин Киннисон. Поняв свою некомпетентность и зная, как преодолеть ее, Кэт на большой скорости направила катер к Эрайзии. В отличие от линзменов второго уровня, она даже не сбавила скорость, приближаясь к барьеру плане-ты, как будто была уверена в дружеской встрече, — просто направила перед собой опознавательную мысль.
— А, дочь Кэтрин, это снова ты! — промелькнуло нечто похожее на радость в ответной мысли, обычно совершенно лишенной эмоций. — Совершай посадку.
Кэтрин отключила управление, когда почувствовала, как мощные лучи посадочной машины захватили ее маленький корабль. Во время предыдущих визитов ничто не интересовало Кэт теперь ее интересовало все. Она действительно совершила посадку или нет? Она определенно была хозяйка самой себе — ни один разум не мог победить ее так, чтобы это было незаметно. Значит, она определенно приземлилась.
Кэтрин оказалась на планете. Земля, на которую она ступила, была настоящей. Так же, как и автоматический флаер, который унес ее из космопорта в обычный пункт назначения — скромное жилище на территории госпиталя. Посыпанная гравием дорожка, цветущие кусты и неописуемо сладкое и резкое благоухание были вполне реальны — как и слабая боль и капелька крови, выступившая на пальце, который она неосторожно уколола о терновник.
Через автоматически открывшуюся дверь Кэт вошла в знакомую, удобную и полную книг комнату, которая была кабинетом Ментора. И здесь за большим столом сидел Ментор совершенно не изменившийся, очень похожий на отца, но только гораздо старше. Она всегда думала, что ему около девяноста лет. Однако на этот раз Кэт запустила глубокий мысленный зонд и была потрясена, как никогда в жизни. Ее мысль была без усилий остановлена, но не превосходящей умственной силой, которую она не смогла бы победить, а вроде бы обыкновенным мыслезащитным экраном. И в ее быстро исчезавшей самоуверенности появились заметные трещины.
— Все это и ты, Ментор — реальны или нет? — наконец вырвалось у нее. — Я сойду с ума, если нет!
— То, что ты проверяла, и я в настоящий момент реальны, причем в такой степени, как ты сама понимаешь реальность. Твой мозг в его нынешнем состоянии невозможно обмануть в таких элементарных вопросах.
— Но раньше такого не было? Или ты не хочешь отвечать?
— Поскольку истинное знание повлияет на твое развитие, я отвечу. Нет. Твой катер впервые физически приземлился на Эрайзии.
Девушка отпрянула в ужасе.
— Ты сказал мне, чтобы я вернулась, когда обнаружу, что не знаю всего. Только в гиперпространственной трубе я поняла, что не знаю ничего. Ментор, есть ли какой-нибудь смысл продолжать возиться со мной? — спросила она с горечью.
— Конечно, — заверил он Кэт. — Твое развитие шло вполне удовлетворительно, и нынешнее состояние ума необходимо и достаточно.
— Ну, я буду рас…. — Кэтрин оборвала слово и нахмурилась. — Но тогда какие знания ты дал мне раньше, когда я думала, что больше мне ничего не надо?
— Силу разума, — ответил Ментор. — Одну лишь силу разума и способность проникновения и контроля. Глубину, скорость и все прочие факторы, с которыми ты уже знакома.
— Но что осталось? Я знаю, что многое, но не представляю, что именно.
— Кругозор, — ответил Ментор серьезно. — Каждое из качеств необходимо расширить, чтобы охватить всю сферу разума. Ни слова, ни мысли не могут передать точно, что я хочу сказать, — здесь необходим широкий двухсторонний обмен. Это не может быть воплощено, дочь моя, в границах твоего нынешнего юношеского разума; поэтому полностью войди в меня.
Кэтрин так и сделала. Меньше чем через минуту контакта она без сознания упала на пол.
Эрайзианин, невозмутимый и не изменившийся, смотрел на нее неподвижным взглядом до тех пор, пока она не начала шевелиться.
— Это… Ментор, это было… — она быстро моргала и трясла головой, приходя в сознание. — Это был шок.
— Да, — согласился он, — и более сильный, чем ты думаешь. Из всех представителей вашей Цивилизации он не может убить на месте только тебя и твоего брата. Теперь ты знаешь, что означает слово «Кругозор», и готова к последнему испытанию, в ходе которого я заведу твой ум так далеко по дороге знаний, как только сам способен зайти.
— Но значит… ты имеешь в виду… Но мой ум не может быть сильнее твоего, Ментор!
— Но тем не менее так, дочь моя. Пока ты восстанавливаешь свою силу после того, что было только началом твоего обучения, я объясню некоторые неясные моменты. Тебе, конечно, уже давно известно, что вы, пятеро детей, отличаетесь от других. Вы всегда знали многое, чему вас никто не учил, и способны думать во всех возможных диапазонах мышления. Ваши чувства восприятия, зрение, слух, осязание так великолепно слились воедино, что при желании вы можете ощущать любое возможное проявление колебаний в любой возможной плоскости или объеме. Кроме того, вы физически отличаетесь от своих товарищей и никогда не ощущали ни малейших симптомов физического нездоровья — даже головной боли или расшатавшегося зуба. Вам фактически не нужен сон. Прививки и вакцины вас не «берут». Ни один патогенный организм, как бы заразен он ни был, ни один сильный яд…
